7
Субботний день выдался невероятно жарким для сентября. Жгучее солнце заставило людей искать прохладу. Кто-то, включив кондиционер на полную мощность, попивал холодную кока-колу, минеральную воду или пиво у себя дома, кто-то уехал из города к озеру, кто-то дремал под зонтиком у бассейна. А Павлик и Динара, изнывая от жары, зашли по пояс в фонтан. Они обливались водой, шутили и баловались. А затем, в каплях воды ,умирая от счастья, с любовью смотрели друг на друга.
Только рядом с Павликом Динара осознавала свою усталость от работы в галерее, от проницательного, не мигающего взгляда Саши и приходящих кошмаров, которые снились ей почти каждую ночь. Она оказывалась в полутемном, до жути неприятном месте, где Незнакомец в черных одеждах ласкал ее тело и шептал хриплым голосом страшные фразы. Она просыпалась в холодном поту и молила Бога избавить ее от таких снов…
После прогулки Динара привезла Павлика в маленький бар. Павлик быстро оглядел интерьер, одежду посетителей и заволновался:
- Здесь, наверное, дорого? – спросил он.
Динара ответила ему долгим поцелуем. А когда подали заказ, спокойно сказала:
- Считай, что я кредитую тебя. Ты станешь знаменитым художником и каждый наш ужин в ресторане будешь оплачивать по своей кредитной карточке.
Услышав эти слова, Павлик вспомнил своего благодетеля. В последнее время Саша был доволен его работами, которые тотчас же увозил в галерею. Между тем от Павлика не укрылось, что Саша стал еще больше молчаливым и замкнутым, чем обычно. Он сутками пропадал в галерее и перестал возить Павла по ресторанам и музеям.
Конечно, Саша по-прежнему восхищался его творчеством, особенно ему нравилось полотно «Красный Незнакомец». На белом фоне была изображена огненная голова с рогами и длинными клыками, выпирающими из-под верхней губы. Глаза Красного Незнакомца выглядели как живые. Вчера ночью эти глаза вспыхнули огнем в комнате Павла, и он, проснувшись, увидел их. Когда же Павлик включил свет, глаза перестали гореть, и он решил, что это ему померещилось…
Павлик задумчиво отпил из бокала дорогого вина и вновь настроился на волну настроения  Динары.
Они еще долго болтали о пустяках, полупустой бар постепенно наполнялся посетителями. Павел и Динара, занятые собой, не заметили, как пара черных глаз наблюдала за ними.
Это Саша, одетый, как обычно, в строгий темный костюм,  смотрел на влюбленных. Внезапно его губы растянулись в недоброй улыбке. Сверкнув глазами, он подошел к их столику, когда Динара одной рукой поднимала бокал за любовь, а другой поглаживала руку Павла, сидевшего напротив. Саша окликнул ее и с вниманием ученого-физионимиста наблюдал за разрастающимся волнением Динары. Он видел, как забегали ее глаза, как задрожали руки, как краска бросилась в лицо. Саша не сомневался, что Динара ждет, когда он откланяется, но торопиться не стал. В нескольких словах Саша объяснил свой приход в ресторан, у него здесь назначена важная встреча с клиентом. По этой же причине он отказался от вежливого приглашения Павла сесть за их столик. Светский разговор, который поддерживала Динара, иссяк. Саша наклонился к Динаре, когда она потягивала вино, и прошептал с неестественной для него улыбкой:
- Брось его. Иначе умрешь.
Динара поперхнулась. Саша постучал ей по спине и помахал в зал рукой, словно кого-то заметил и поспешно откланялся.
Динара побледнела, схватилась за голову.
Павел испугался от того, что ей плохо.
- Я очень устала. Давай уедем отсюда, - сказала она, сохраняя спокойствие.
Вечер был испорчен. Динара сухо простилась с Павлом и поспешила домой.
Дома она закрыла дверь на два замка – верхний и нижний – и переоделась в свою любимую шелковую пижаму цвета морской волны.
Динара лежала с открытыми глазами на диване и слушала, как тревожно бьется сердце. В баре Саша показался ей самим исчадием ада. Она вспомнила слова прорицательницы: «Я вижу возле тебя еще одного мужчину. От него исходит зло. Будь осторожна с ним!». Нет сомнения, что Саша ревнует ее к Павлу. А как же иначе объяснить его угрозу?..
В ту ночь ей приснился огненный лик с рогами, который так хохотал, что она проснулась. В спальне было темно и тепло. Но ее знобило. Она выпила таблетку, решив, что простудилась, и снова легла в постель. Сон долго не шел к ней. Перед глазами стояло жуткое, красное лицо с рогами. Лицо самого Дьявола…
А утром она отправилась к Павлу.
Прошмыгнув в комнату художника, она стала ждать, когда он закончит принимать душ. Наконец он вышел и поцеловал ее. Затем, не говоря ни слова, отошел к мольберту. Динара замерла лежа на кровати. Дело в том, что недавно она стала позировать Павлу обнаженной. Он с увлечением работал над новой картиной и Динара от сеанса к сеансу убеждалась в его необыкновенном таланте.
- Скоро Саша устроит для меня персональную выставку, - восторженно произнес Павлик, - и ко мне придет настоящий успех. Я уверен, у меня раскупят все картины и я стану богатым!
- И мою картину ты тоже выставишь для всеобщего обозрения? - испуганно спросила Динара.
- Нет. Она будет висеть в нашей спальне, когда я куплю для нас дом.
Динара улыбнулась: «Какой он милый, наивный мальчик!»
Наконец сеанс закончился. Динара оделась, подошла, как всегда, посмотреть, что получилось. Но смотрела не на картину, а на кудрявую макушку Павлика, которая оказалась почти у нее под подбородком. Динара не удержалась и поцеловала эту чудесную светлую макушку. Павлик поднял лицо и его губы потянулись в ней. Они поцеловались. Павел продолжал работать  тонкой кистью, прибавляя более светлый  тон краски в места, где были линии груди и бедер, и они проявлялись, такие отчетливые, явственные, прекрасные.
Портрет нравился Динаре. В порыве благодарности она обняла художника. Удивительно, как им удалось прожить эту ночь? Ведь каждую секунду они думали друг о друге…
Когда они утомились от любви, был уже полдень, и Динара спохватилась, вспомнив о деловой встрече. Но уходить ей не хотелось. Она подошла к картине, которая стояла на стуле и собиралась снять драпировочную ткань с нее, чтобы посмотреть, что он пишет.
- Не трогай! Ни в коем случае! - Павлик подскочил к ней. - Нельзя смотреть эту работу, она еще не закончена, - прибавил он извиняющимся тоном, видя, что Динара отошла от картины.
- Почему ты не показываешь мне своих работ? – спросила она. – Ты говоришь о выставке, а между прочим, я не видела ни одной твоей картины, не считая, конечно, того мрачного полотна при нашей первой встрече.
- Саша забирает все мои работы. Он говорит, что они прекрасны и меня ждет настоящий успех.
- Это я уже слышала. – Динара села на кровать и спросила: - А вдруг Саша тебя обманет?
- Нет, не думаю. Да и зачем ему это? Ему же нравится мое художество.
Динара молчала, задумавшись. В сущности, она ничего не имела против того, чтобы Саша пекся о ее возлюбленном. Он ведь такой талантливый! И чем скорее он станет хоть сколько-нибудь известным, тем скорее они смогут послать Сашу ко всем чертям и уехать из Минска. Но вот беда: Саша ни слова не говорил ей о выставке Павла…

8
На следующий день Динара заехала к Павлу в обеденное время. Она иногда выкраивала часок среди дня и мчалась к возлюбленному. Встретились они так, словно не виделись целую вечность, и стосковались донельзя. Ни слова не говоря, они очутились в постели. После стонов, вздохов, лепета и нежных слов и прикосновений наконец обрели дар речи, и Динара воскликнула:
- Ой! Мне уже пора!
Павел взглянул на часы и подхватил:
- А мне надо закончить сегодня картину!
Они впопыхах попрощались.
Приехав в галерею, Динара столкнулась у входа с Сашей.
- Зайди ко мне. Нам надо поговорить, - сказал он ей.
Динара покорно последовала за ним.
В залах галереи рабочие развешивали на стены картины. Динара неожиданно для себя остановилась, в глазах ее застыло удивление. На всех картинах были изображены леденящие сердце вещи: уродливые беззубые старухи, карлики, убийцы, могилы и черепа, огонь и звериные оскалы на лицах людей. Ее взгляд остановился на полотне, где темный женский силуэт замер на фоне угрюмого старого кладбища, и она, наконец, поняла, чьи это «шедевры».
- Идем, не останавливайся! У меня куча работы, - поторапливал ее Саша.
Они зашли в его кабинет. Динара села в кресло. И тут же Саша навис над ней, как коршун:
- Прекрати встречаться с Павлом. Ты мешаешь ему творить!
- И это ты называешь творчеством? – воскликнула Динара.
Саша криво улыбнулся и не удостоил ее ответом.
Уняв нервную дрожь в коленках, Динара заверила Сашу, что нисколько не мешает работе юного художника. Этот довод показался Саше не убедительным. Он схватил Динару больно за руку и сказал:
- Уйди с моего пути, иначе будет беда!
Динара молча вышла из кабинета. Она была расстроена не угрозами Саши, а тем, что любимый человек, казавшийся ей светлым и добрым, может творить мерзкие полотна и быть благодарным бессердечному человеку.
Весь день она промаялась в сомнениях и тревоге. И ночью почти не сомкнула глаз. Приняв решение, она   подавленная, помятая, опустошенная   поехала тем утром к художнику.
Верный помощник Саши  удивился ее столь раннему визиту. Извинившись, она спешно поднялась к Павлику.
Динара разбудила его.
Павлик сразу потянулся к ней.
- Как ты хорошо придумала, - сказал он, - это просто гениально начинать день с любви.
А Динара не могла оторвать глаз от стоявшей прямо перед ней картины – белого полного немолодого тела маленького уродца и его темных, пронзительных глаз. В этой уродливости было что-то невыносимое, что-то чудовищное!
- Я приехала сказать, что я… я… в общем, я разлюбила тебя, Павел, - внезапно сказала она. – Мы с тобой- разные. Нам не зачем больше видеться!
Динара кинулась к выходу, пытаясь удержать рвущиеся из груди рыдания.
- Что? Что? Я чего-то не понял… - проговорил Павлик, пытаясь повторить вслух то, что сказала ему Динара.
Он никак не мог уловить смысла этих странных нелепых слов.
А Динара сидела в машине и беззвучно рыдала, упав головой на руль. Нет, она не может любить человека, создавшего весь этот ужас, показавшего свое мерзкое внутреннее «я!»…
В тот же день Павлик явился выяснять отношения .
Увидев его, Динара побледнела как полотно и взгляд у нее стал колючим.
- Динара! Ты не могла разлюбить меня! – начал Павел, подходя к ней. – Тут что-то не так. Объясни мне, что случилось.
- Твои картины! – с вызовом, презрительно сощурившись, бросила Динара. – Поначалу я думала, ты талантливый художник. Оказалось, это не так. У настоящего художника есть душа и сердце и он их выражает на полотне. А в твоих картинах лишь убогость и жуть. Они напоминают мне мои кошмары!
- Ты считаешь меня бездарным?! – Обида обернулась яростью, и Павлик ею захлебнулся. – А кто ты такая? Обычная секретарша Саши! Я стану знаменитым и куплю эту галерею вместе с тобой! А ты так и останешься у него на побегушках!
Динара похолодела. Как же она не замечала монстра внутри любимого человека?!
- Я не желаю видеть тебя здесь! – отчеканила она. – Немедленно убирайся!
- Я-то уйду! Я буду работать! У меня будут слава, деньги и сотня смазливых, как ты, девчонок! Ты думаешь, ты уникальная? Неповторимая? Ты уникальная завистница!
Они кричали так, что слышно было на всю галерею.
Потом Павлик побежал по залам и коридорам, где уже висели его картины. Он направлялся к выходу, и картины, казалось, шептали ему что-то зловещее. У него дрожали руки, он никак не мог найти выход из этого кошмарного лабиринта.
Внезапно из-за угла вышел Саша и, улыбаясь, остановил художника.
- Ты заблудился? Что ж, я провожу тебя к выходу.
По дороге он попытался успокоить его, сказал, что Динара – серьезная девушка, что раз она пошла на разрыв, то у нее на это должна быть веская причина. Пусть он оставит ее в покое, Динара вспыльчива и порой агрессивна, она ему не пара. Но Саша не был уверен, слышит ли его спутник полезный совет.

9
Вот уже несколько дней Динара никуда не выходила и сидела по вечерам дома. Яркий свет, смех, веселье, беззаботность причиняли ей почти физическое ощущение боли.
Саша дал ей отгулы. Однажды вечером он навестил ее и даже предложил поужинать вместе. Динара отказалась и громко захлопнула за ним дверь.
Затем девушка бросилась на диван, включила телевизор и смотрела бессмысленными глазами на мелькающие картинки. Телевизор был чем-то вроде опиума,звуковым фоном переживаний, он погружал в отупение, глушил боль…
Утром она столкнулась с Сашей у входа в галерею, и тот, поразившись ее бледности и несчастному виду, посочувствовал ей.
- Знаю, тебе неприятно видеть работы Павлика, - сказал он. – Предлагаю завтрак в кафе. Потом сходим в кино. Ну как, согласна?
Динара безучастно слушала Сашу, стараясь не смотреть в его сторону, потому что перед ее глазами возникали страшные картины Павлика, которые она хотела поскорее забыть. Зачем? Зачем Павел пишет эту мерзость? Как он может?
Простая мысль о том, что Павликом управлял Саша, не приходила ей в голову, точно так же, как и то, что он сам не в восторге от своих картин.
- Ты скучаешь по Павлу? – мягко спросил Саша и, не дождавшись ее ответа, продолжил настойчиво и в то же время вкрадчиво: – Поверь, он не достоин тебя. Он корыстолюбец. Ему нужны лишь деньги. Думаешь, Павлуша действительно любит тебя?
Как Динара выдержала его расспросы, одному Богу известно. Чтобы избавить себя от дальнейшей пытки, она сказала:
- Я с ним рассталась. Ты же этого хотел. Теперь он полностью в твоем распоряжении. Пусть творит! Так что давай не будем больше об этом.
- Конечно, не будем, - тут же согласился Саша; он помолчал и сказал: - Представляешь, что выкинул недавно Павел?
Динара насторожилась. Как ни больно ей было слушать, но она хотела знать, что же он такое вытворил.
- Прихожу я к нему, чтобы вместе с ним разослать приглашения на вернисаж и натыкаюсь на портрет обнаженной девушки. А на столе лежала записка.
Динара догадалась, о каком портрете идет речь и покраснела.
- Павлик написал, что возвращается к себе домой. Сухое извещение – и никаких объяснений. Но я знаю, по какой причине он уехал накануне выставки. Из-за тебя, Динара.
Динара многое могла сказать, но промолчала. Рассказ Саши был «бальзамом на ее кровоточащие раны», и она жадно ждала продолжения.
Итак, Саша поехал вслед за художником, нашел его на станции и уговорил вернуться.
Саша не рассказал Динаре всех подробностей, потому что они были унизительны прежде всего для нее. Он понял, что молодое дарование сбежало, чтобы быть подальше от своей несчастной любви. Саша сумел уверить его, что заботится прежде всего о нем как о художнике, что Павлик благодаря выставке станет богатым и сможет купить любовь Динары. При этих словах Саша слегка повернул булавку у себя на галстуке. Павел почувствовал, как у него закружилась голова, но он не придал этому факту серьезного значения. Чувствуя над собой странную власть Саши, художник больше не перечил ему и покорно побрел за ним и сел в машину.
- В общем, я объяснил ему, что он не имеет права поступать, как безответственный мальчишка, - закончил рассказ Саша.
- Он тебя послушал? – спросила Динара. Ей очень хотелось, чтобы выставка не состоялась.
- Вполне, - ответил Саша. – Я уверен, он больше не сбежит. После выставки я соблазню его путешествием в Америку. Я сказал ему, что у него есть обязательства перед своим талантом и он не имеет права хоронить себя где-то в глуши.
При известии о совместном путешествии сердце Динары сжалось, но вместе с тем она понимала, что Павел в первую очередь художник, какими бы страшными его картины ей не казались, и он должен видеть мир. Но стоило ей вспомнить о своем обнаженном портрете, как ее охватывала дрожь. Она ничего не могла с собой поделать. И вздохнула с облегчением, когда Саша ушел.
Саша самостоятельно занимался персональной выставкой юного дарования. Открыть новое имя – прекрасный шанс стать настоящим художественным продюсером. Но дело было не только в этом. Повелитель Тьмы хотел видеть свои работы на грешной Земле! На очередном сеансе Саша вступил с Ним в контакт и отчетливо услышал такой приказ: «Пусть смертные увидят мои картины и ужаснутся Силе Тьмы»…
Навещая Павла, Саша внимательно и придирчиво рассматривал работы, готовящиеся к выставке. В интонациях Саши все чаще звучали требовательные нотки. Он теперь не боялся критиковать художника и требовать доработки. «Ты способен на многое, и настало время проявить себя в полной мере».
От Саши не укрылось, что после неудачного побега Павел стал творить с большим усердием, не жалея сил. Теперь вдохновение приходило к нему ночью. И он рисовал, как безумный, не досыпая, не доедая. Его неистребимое желание добиться успеха и стало в нем неустанной двигательной силой…

10
…На кресле лежала привезенная из дорогого магазина одежда, увешанная блестящими этикетками с названиями известных и престижных фирм.
«Павлику необходимо поменять свой облик, - думал Саша. – Хватит быть нищим провинциалом. Павел должен соответствовать тому обществу, в которое он попадет благодаря моим усилиям».
Павлик вышел из душа и окинул беглым взглядом новую одежду. Он ничего не имел против необходимого имиджа, но в то же время опасался, что будет чувствовать себя скованно в этих обновках. Он бережно снял с вешалки пиджак, рассмотрел его, погладил дорогую материю. Затем надел и превратился в элегантного красивого мужчину.
Но опытный Саша прекрасно видел и другое: строгий костюм все-таки сковывал юношу, привыкшего к джинсам, футболкам и ветровкам, а потому сам достал из вороха одежды темно-синий пиджак и протянул его Павлику:
- Примерь вот этот, он не такой строгий. Тебе в нем будет удобно.
Он помогал Павлу переодеваться и не слышал, как за его спиной скрипнула дверь. На пороге стояла Динара, разглядывая происходящее широко открытыми, изумленными глазами.
- Что ты здесь делаешь? – Павлик с раздражением смотрел на девушку. – Ты преследуешь меня?
Саша поймал их взгляды. Они смотрели друг на друга не мигая. По щеке Динары вдруг сползла слеза.
- Ты привезла мне статью для светской хроники? – спросил Саша, нарушив некий разговор, который Павлик и Динара вели глазами.
- Да! – ответила девушка. Она положила папку с бумагами на стол и бегом бросилась по лестнице вниз.
Павлик молча снял пиджак, аккуратно положил его на спинку кресла и  замер в углу у окна.
Он слышал, как Саша спросил у него, какой костюм ему больше всего понравился, но отвечать не стал…
А тем временем Тимур встретил у ворот особняка совершенно заплаканную Динару. Она промчалась мимо него, даже не кивнув , словно не заметила.
Тимур торопливо зашел в дом, поднялся по лестнице в спальню Павлика. Посреди комнаты, заваленной мужской одеждой, сидел полураздетый художник и тупо вертел золотую пуговицу темно-синего клубного пиджака. Саша стоял на балконе и курил сигару.
- Привет, мужики! – сказал Тимур. – Я встретил по пути Динару. Она выглядела расстроенной. Что у вас случилось?
Павлик поднял на него грустные глаза:
- Я… я мерил вот этот пиджак, - голос Павлика дрожал, - и собирался выбрать его, но тут пришла эта подлая девушка и все испортила!
Саша неслышно подошел к другу и увлек за собой.
- У Павла трудный период, - вкрадчиво говорил Саша. – Он переживает за свою выставку. А тут еще Динара вскружила ему голову. В общем, все к одному. Не обращай внимания. Ты пришел, чтобы занять денег?
- Нет.
- Нет? Тогда зачем?
Друзья сели в мягкие удобные кресла. Константин принес им мартини. Тимур в подробностях рассказал другу, как познакомился с Оксаной, дочерью влиятельного белорусского банкира, как легко вскружил ей голову и сделал ей предложение. Они назначили свадьбу на десятое ноября. Все расходы за торжество брал на себя отец Оксаны. После свадьбы они будут жить в ее трехкомнатной квартире в центре Минска. Тимуру не придется работать. Оксана обещала ни в чем не отказывать ему и баловать, как малого ребенка.
- Она красивая? – спросил Саша.
- А разве это важно? – рассмеялся Тимур.
За беседой они не заметили, как пролетело время, пепельница была наполнена окурками, комната плыла в дыму. Константин открыл окно. За окном царил тихий сентябрьский вечер.
В это же время, на другом конце города, Динара изливала душу своей закадычной подруге Машке. Деловая, предприимчивая бизнес-леди, Мария Власова, или попросту Машка, как ее называли родные и друзья, заведовала модным салоном красоты. Она всегда одевалась со вкусом, следовала тенденциям моды, и от ее духов, которыми она пользовалась, исходил тонкий аромат пачули и мускуса.
Подруги были знакомы с детства и проживали в одной элитной пятиэтажке.
Динара призналась Машке, что очень сильно любит молодого художника и до сих пор еще не пришла в себя от разрыва с ним.
- Он талантлив, красив, молод и энергичен! Но существует некая темная сила, которая мешает нам быть вместе!
- Погоди, успокойся. – Машка ласково обняла подругу за плечи. – Это все твои глупые фантазии. Ты плохо спишь, нервничаешь, оттого рассталась с прекрасным парнем, с которым могла бы быть счастливой. Мой тебе совет: прекрати мучить себя, помирись с ним!
- Как же ты не понимаешь? Все, что изображено на его картинах… Я видела все это в своих снах! К тому же, того чистого и светлого, что было между нами, уже не вернуть. Это я знаю точно. Потому что мои чувства к Павлику кардинально изменились. Я почему-то перестала доверять ему! Он представляется мне жалким человеком, который способен пойти на любую гадость ради карьеры. Но в то же время я не могу забыть, как хорошо нам было вместе. Постоянно ловлю себя на том, что хочу видеть Павлика, говорить с ним, обнимать его.
- Ну, так пойди к нему и поговори обо всем спокойно. Это поможет вам обоим разобраться в своих чувствах.
- Нет! Ни за что! Он одержим Дьяволом, я не должна быть с ним! – с внезапной горячностью проговорила Динара.
- Бедняжка, ты слишком взвинчена еще и эзотерична, успокойся…
- Послезавтра его выставка. Я не пойду туда, не пойду…
Машка еще долго утешала подругу, в конце концов, Динара перестала тяжело вздыхать каждые две минуты и согласилась лечь в постель и попытаться уснуть.
- Утро вечера мудренее. Завтра ты помиришься со своим художником, я уверена, - заверила Машка и ретировалась восвояси.
Динара встала, бесцельно побродила по своей обжитой квартире. Кремовые тона штор и терпкая малиновая обивка дивана, статуэтки и книги, мягкий свет большой лампы – все это создавало приятную атмосферу домашнего уюта, некого женского будуара , где так хорошо было прятаться от жизненных невзгод и переживаний. Но сегодня покой не наступал. Везде она видела присутствие Павлика. На столе лежал проект экспозиции его выставки, который она забрала сегодня из галереи. В спальне ей бросилась в глаза газета, лежащая на прикроватной тумбочке. В газете красовалось объявление «Приглашаем на выставку молодого талантливого художника Павла Кравцова».
Ее взгляд остановился на фотографии улыбающихся родителей за стеклом деревянной рамки. И Динара вспомнила, как три года назад едва не сошла с ума, узнав о их смерти. Они были искусствоведами. Поехали на презентацию книг юного белорусского писателя и попали в аварию…
Нет, она не могла находиться в этом доме, где все навевало неприятные воспоминания!
Динара вошла на кухню и села на стул. Ей на глаза попалась бутылка дорогого французского вина, которую она берегла для особых случаев.
Динара достала бокал и наполнив его до краев, залпом опорожнила. Потом налила еще и еще выпила. Налила третий и отхлебнула глоток. С недопитым бокалом в руках она прошла в спальню. Медленно допила остаток вина и достала из ящика комода свой портрет, выполненный Павликом и долго смотрела на него. Потом осторожно начала отрывать от него клочки. Она рвала портрет на мелкие, мельчайшие кусочки и горько, как маленький ребенок всхлипывая, плакала.
Потом Динара сидела среди разорванного портрета, перебирая его руками и вспоминала все, что ее связывало с Павлом. Она попыталась собрать воедино разорванный лист, но мозаика не складывалась. И тогда Динара с рыданием уткнулась головой в подушку…
В тот вечер Марине было видение.
Она принимала ванну и внезапно увидела на потолке сотни монстров, которые ходили среди омерзительных полотен. В толпе монстров она отчетливо увидела двух мужчин, оба красивых и статных. Но от того, что был постарше, исходила негативная энергия. Внезапно к мужчинам подошла Динара. Она держала в левой руке нож…

11
На следующий день, утром, когда Динара собиралась на работу, в дверь ее квартиры кто-то позвонил.
На пороге стояла Марина. Вид у нее был взволнованный.
- Что случилось? Ты ужасно выглядишь! – сказала Динара.
- Тебе угрожает опасность! И мне тоже! – ответила Марина, вспоминая мчащийся огромный устрашающий грузовик…
Это случилось с ней вчера вечером, когда она провожала до машины свою постоянную клиентку. Голос Динары окликнул Марину, позвал и Марина заторопилась было на этот голос. Однако что-то ее удержало. Марина остановилась и… как раз там, куда она готова была ступить, промчался огромный тяжелый грузовик. Содрогнувшись, Марина поняла, что Зло хотело погубить ее, имитируя голос Динары. И точно так же поняла, что должна поспешить на помощь девушке.
Марина выглядела крайне огорченной, расстроенной. Она попросила, чтобы Динара была внимательна к каждому своему шагу.
- Тот человек, к которому ты приходила… он живет неподалеку от меня… кто он? – осторожно спросила Марина.
- Он – мой начальник. А что?
- Будь с ним предельно осторожна. Умоляю! От него исходит зло!
- Я не понимаю, ты говоришь загадками… Он всего лишь владелец галереи, я знаю его давно… Его зовут Александр Ладко.
- Где находится его галерея? – уцепилась за полезную информацию Марина.
Динара назвала адрес галереи.
Больше ничего конкретного Марина не сказала ей. Она поняла, что нужно действовать как можно скорее, но пока не знала как.
Для начала она позвонила своему знакомому Гене и назначила ему встречу. Этот усатый крепыш, по прозвищу Кудесник, умел взламывать любые замки…
И вот как только спустилась ночь, две тени бесшумно проскользнули в галерею.Гена и вправду оказался кудесником, умело открыв не одну запертую дверь.
Свет уличных фонарей проникал сквозь окна в зал, со стен которого на нежданных гостей смотрели фантастические картины. На одних светила бледная луна, на других улыбались зловещие лица, на третьих уродцы танцевали и плакали.
Марина внимательно осмотрела выставочный зал , интуитивно обнаружив в них что-то загадочное и пугающее и кивнула Гене, чтобы тот открыл следующую дверь. И Гена открыл. За дверью было небольшое помещение с письменным столом, компьютером и картотекой.
Марина тщательно изучила это безликое помещение и вдруг обнаружила еще одну дверь, которая была тщательно замаскирована.  Усиленное сердцебиение  подсказало Марине, что именно ее она и ищет.
И эту комнату открыл Кудесник, но вошла в нее одна Марина. Странный бледно-фиолетовый свет встретил ее. Веяло от него ледяной безжизненностью. Марина даже зажмурилась. А когда приоткрыла глаза, то увидела в глубине комнаты стол. На нем стояла чаша, от которой исходило странное сияние. Марине стало не по себе, она подошла к чаше, которая была наполнена до краев какой-то черной жидкостью.
- Неужели кровь? – похолодела Марина и взглянула на устрашающий лик Сатаны, который висел над чашей. На столе возле чаши стояла свеча и лежали человеческие зубы, черная со скрюченными фалангами курья лапка, череп и высушенная летучая мышь.
Марина торопливо отвела глаза от мерзопакостных ритуальных предметов и поняла смятенным сердцем, что оказалась перед алтарем Сатаны.
В этот миг дверь сама повернулась на петлях и захлопнулась. Марина торопливо попросила Гену немедленно освободить ее из западни. Он пытался открыть, но у него ничего не получалось.  Между тем бледно-фиолетовый свет, исходивший от чаши, стал ярче. Картина ожила и Повелитель Тьмы взглянул злобным взглядом на незваную гостью. ОН глухо рассмеялся и стал расти, расти, приближаясь к Марине. Огненные глаза Сатаны смотрели на нее. Еще немного и Он схватит, обнимет Марину…
Она заметалась, закричала:
- Ген, скорее! На помощь!
Неотвратимая тьма приближалась к ней.
Марина воздела руки вверх.
- Господь Всевышний побеждает мрак! – выкрикнула она в наступающую тьму, глядя прямо в горящие глаза картины. – Господь меня не покинет отныне и во веки веков! Аминь!
Тьма остановилась. Померкло бледно-фиолетовое сияние, лик Сатаны замер, его глаза уже едва светились. Дверь щелкнула и отворилась, Изнеможенная Марина выбралась из злосчастной комнаты. Духом она была по-прежнему крепка, но ноги не держали ее.
- Не ходи туда, Гена, - тихим голосом произнесла она, но в этом тихом голосе была железная сила. – Александр Ладко – сатанист!

12
Саша проснулся среди ночи. Сразу же перед его внутренним взором возникла потайная комната в галерее. Глаза Сатаны пылали как угли. А сама картина начала расти, расти…
Саша встряхнул головой, прогнав видение. На лбу у него выступил ледяной пот. Если бы Павел увидел сейчас искаженное ужасом лицо, он бы не узнал в этом уродливом, дрожащем существе благородного и уважаемого Александра Ладко. Однако тот сумел справиться с собой, встал с постели, быстро оделся и направился в галерею.
Когда Саша подъехал к галерее, все вокруг было пустынно и спокойно. Он торопливо достал ключ и открыл входную дверь.
Тихо.
Саша вошел и оглядел зал. И тут тоже было пустынно, темно и спокойно. Он огляделся более внимательно. Ничего подозрительного, тревожащего. Одни картины равнодушно смотрели на него со стен. И тут он услышал от них странный шепот.
- Она была здесь… Она была здесь…
Торопливо он вошел в свой кабинет, осмотрел его, но и тут не обнаружил ничего подозрительного. Все стояло на своих местах. Тогда Саша открыл дверь в потайную комнату. В бледно-фиолетовом мерцании, исходящем от чаши, горели глаза грозного Мефистофеля. Привычно прошептав Ему униженное приветствие, Саша огляделся. Но и здесь ничего не встревожило почитателя темных потусторонних сил. Все драгоценные реликвии были на месте. Саша облегченно вздохнул. Тревога не могла быть ложной, но все обошлось. Кумирня осталась в неприкосновенности. Злодеи, очевидно посягнувшие на галерею, хотели просто-напросто ограбить ее, но что-то им помешало.
И вдруг губы Мефистофеля ожили. Слабо двигаясь, они издали хриплым, неприятным голосом такие слова:
- Марина Жданич.
Саша вздрогнул. Кто она? Зачем приходила в галерею? Он должен был непременно это выяснить…
А Марина Жданич в это время молилась у себя дома. Но мысли ее вновь и вновь возвращались к Динаре, которой угрожала смертельная опасность…
Динара же этой ночью спала на удивление хорошо и спокойно. И никакие кошмары не тревожили ее…
На следующий день Марина не стала отменять сеансы гадания. Она приняла двух постоянных клиенток и почувствовала себя полностью опустошенной, после чего объявила перерыв на двадцать минут и пошла в ближайший бар, чтобы выпить кофе с коньяком.
Вернувшись, она не застала во дворе ни одного клиента и поблагодарила Бога за то, что Он избавил ее от работы. Она прошла в гостиную, устало села в кресло и хотела позвонить Динаре, чтобы назначить ей встречу, но услышала позади себя шаги, повернула голову и обомлела. В дверях стоял высокий широкоплечий брюнет,  красивый, в строгом темном костюме. Только глаза его были недобрые, а губы изогнулись в презрительной усмешке.
- Вы… кто? Кто такой?.. - взволновано начала она.
Саша перебил ее:
- Я вездесущ как Дьявол. А ты проникла в мою галерею! Может, и ты служишь темным силам? Может, тебе захотелось поближе с ними познакомиться?
- Я не сомневаюсь, что ты и есть исчадие ада – ответила Марина. – В твоей галерее царит тьма! Обратись к Господу Богу, пока не поздно!
При словах «Господь Бог» Сашу всего перекорежило.
- Оставь свои глупости для древних старушек, - пренебрежительно заявил он. – Я и есть Господь Бог. И я делаю все, что захочу! Все подвластны мне!..
- Нет! – воскликнула Марина. – Не все!
- Уж не ты ли вздумала мне противостоять? – грозно спросил Саша, после чего схватил Марину за горло и с дьявольской усмешкой принялся душить ее. - Ты будешь молчать! Будешь! – говорил он, глядя на покрасневшее лицо Марины и ее выпученные глаза. Затем он стал сжимать горло Марины все крепче. Она засопела, лицо ее налилось синевой…
Саша продолжал душить ее до тех пор, пока она не перестала дышать. Отшвырнув бездыханное тело на диван, он спокойно покинул ее дом…
***
За день до открытия выставки Саша пришел к своему протеже с деловым предложением.
Саша, как всегда, был безупречно одет, его черные, как смоль, волосы были зачесаны назад, глаза, как обычно, выражали равнодушие и холод. Он говорил не присущим ему бархатистым голосом, от которого у Павла закружилась голова. В какой-то момент до него перестал доходить смысл того, о чем говорил Саша. Павлик пребывал в странной, но приятной прострации. Потом он вдруг словно очнулся и отчетливо услышал:
- Подпиши вот здесь…
Павел смотрел на Сашу рассеянным взглядом и усиленно мотал головой, пытаясь окончательно сбросить с себя наваждение и понять, что ему надо подписать. Саша помог ему, объяснив все предельно просто:
- Это контракт, дающий мне право на эксклюзивную продажу твоих картин. Не сомневайся, подписывай! Ты станешь сказочно богатым!
Глаза Павла блеснули жадным огоньком. Саша протянул ему необычную ручку с длинным золотым пером. Руки Павла были словно деревянные, поэтому он с трудом удерживал ручку и едва не выронил ее.
Когда же он подписал контракт, Саша сказал:
- А теперь скрепи его кровью.
- Что за чертовщина такая? – вяло проговорил Павел и, заметив, как Саша поворачивает золотую булавку на галстуке, почувствовал страшную головную боль. Он сжал виски руками и тихо вскрикнул. Саша тем временем снял булавку с галстука:
- Давай-ка палец! Миг и кончено! А булавка– старинная, она когда-то принадлежала одной знатной и влиятельной семье во Франции…
Саша уколол ему палец и капелька крови упала на бумагу рядом с размашистой подписью юного художника. В ту же минуту головная боль Павла исчезла.
- Что это? – растерянно пробормотал он, глядя на свой окровавленный палец.
- Ты укололся острым пером ручки, - пояснил Саша, потом деловито уложил бумаги в папку, пожелал Павлику спокойной ночи и отправился в галерею. Саше не терпелось похвастаться Повелителю, ведь душа художника теперь принадлежит Ему…

13
Динара твердо решила не идти на открытие выставки  и, чтобы не маяться от одиночества, поехала в косметический салон Машки. Но там, среди обилия клиентов и процедур, Динара почувствовала себя еще хуже. Различные ароматы дорогих кремов и духов, которые царили здесь,  не давали возможности дышать. Динаре захотелось немедленно бежать отсюда, и не куда-нибудь, а в галерею, к любимому мужчине. Она представила его в дорогом элегантном костюме и у нее перехватило дыхание.
Машка, внимательно наблюдавшая за подругой, отметила про себя ее бледность и молчаливость и посоветовала:
- Не мучай себя напрасно. Поезжай домой, нарядись и отправляйся на вернисаж!
Динара воодушевившись с благодарностью последовала совету подруги. Приехав домой, она надела длинное, болотного цвета платья, золотое колье и серьги, распустила волосы и отправилась в галерею. Однако приехав туда, Динара обнаружила, что испытывает еще большее раздражение, чем недавно в салоне  подруги. Ужасные картины напоминали ей ее ночные сновидения, а холеные, высокомерные люди бесили. Саша, сновавший среди гостей с самодовольной улыбкой, экзальтированные дамочки всех возрастов, подобострастно взирающие на Павла, сам Павлик, упивающийся обращенным на него вниманием… Как все это пошло! Как противно! Какая ужасающая бездарность висела на стенах!
Динара пожалела, что приехала сюда, и уже собиралась идти к выходу, но тут ей попалась на глаза картина «Красный Незнакомец», которую она не раз видела в своих снах. Это был портрет Мефистофеля со зловещей улыбкой и таким реальным взглядом. А эти рога, эти клыки, торчащие из улыбающегося рта…
- Боже, какая мерзость! – воскликнула она и, не владея собой, бросилась к столику официанта, где схватила  нож для колки льда. – Я уничтожу эту мазню! Дьявол не будет смеяться надо мной!
Саша попытался увести Динару из зала, но она с силой оттолкнула его и стала кромсать полотно, крича:
- Вот тебе, Сатана! Вот тебе!
Вокруг нее собралась толпа изумленных зрителей, репортеры обратили к ней объективы своих фотокамер, а Динара, расправившись с картиной, заявила во всеуслышание:
- Вы знаете, кто такой Павел Кравцов? Он бездарный художник, который с легкостью продаст душу Дьяволу, если Тот посулит ему успех!
Она говорила громко, размахивая ножом и никого к себе не подпуская, пока вдруг не почувствовала страшную слабость, от которой у нее буквально подкосились ноги.
Вовремя уловив этот момент, Саша подхватил Динару, не дав ей упасть,  вывел из галереи. На помощь им пришел Тимур, предложив себя в качестве шофера.
Репортеры тем временем окружили расстроенного художника, который отбивался от них, повторяя:
- Эта женщина права! Я – ничтожество! Мое место в сумасшедшем доме! Эти картины бездарны, господа, бездарны!
От репортеров его спас Саша. Он сообщил юноше, что Тимур повез Динару домой и удовлетворенно заключил:
- Не волнуйся, этот скандал только добавит тебе популярности, Павлуша.
И действительно, произошло невероятное, все картины были проданы! Правда, клиенты только выбрали полотна, а денег еще не заплатили.
- Неужели кому-то понравился этот кошмар? – глухо спросил художник.
- Ты не дооцениваешь себя! Твои полотна прекрасны! Они украсят дома самых знаменитых и уважаемых людей на Земле – не простых смертных, как ты понимаешь.
Павел растерянно смотрел на своего благодетеля. Саша натужно улыбнулся и холодный металлический блеск промелькнул в его глазах:
- Всему свое время, мой мальчик, всему свое время…
***
Доставив Динару домой, Тимур провел ее в спальню и посоветовал поскорее уснуть. Но Динара не могла так просто забыть все случившиеся накануне. И горько рыдала и, не щадя себя, признавалась Тимуру в том, что доставляло ей нестерпимую боль.
- Паша жаждет славы и денег, - говорила она. – Любовь для него на втором плане. А эта страшная картина Мефистофеля… Как мог человек с таким огромным, любящим сердцем нарисовать подобную мерзость?
- Динара, не надо говорить об этом, - умолял ее Тимур, но она уже не могла остановиться.
- Лишь сейчас я готова признать, что Павлом руководит страшная сила. Он может рисовать прекрасные картины, он талантливый художник. Но кто-то его заставляет рисовать всю эту гадость. Кто-то загипнотизировал его. Быть может, это сделал Саша?
- Динара, прошу тебя, остановись, помолчи, - вновь обратился к ней Тимур. – Ты и так уже много сказала. Я думаю, тебе надо поспать. Выпей успокоительных капель. Прости, мне надо ехать в галерею.
Он ушел, а Динара, все еще не в силах успокоиться, стала  бродить по квартире из угла в угол. Она вышла на балкон, чтобы подышать свежим воздухом. Внезапно невидимая сила толкнула ее вперед. Издав дикий вопль, Динара больно ударилась о перила и, не удержав равновесие, полетела вниз…
***
Поздним вечером Саша сидел в своем роскошном кабинете, разбирал бумаги на столе, откладывая те, что должен был забрать с собой. На его столе лежала газета с заголовком «Самоубийство после буйства в галерее».
«Об этом Павлик узнает позже, а возможно, и никогда не узнает…» - решил Саша.
Не сомневаясь, что юноша находится в его власти, Саша отложил в сторону бумаги и поднялся в комнату художника. Осмотрев его последние работы, он выбрал всего две. И сделал это, разумеется, не без умысла. Лицо у Павлика вытянулось, он был явно разочарован.
- Разве вам не нравится эта работа? – Он указал на полотно, где было изображено небо в час заката и парящие в нем птицы.
- Твоя главная сила не в этом, - успокоил его Саша и пришел в восторг от очередного портрета Мефистофеля. Он долго смотрел на него, восхищался колоритом черных и красных красок, уловленной игрой света и тени.
- Ты рисовал это ночью? – спросил он.
- Да. Но посмотри на эту работу. – Павел показал ему яркую, пеструю поляну, над которой порхали разноцветные бабочки.
Саша небрежно откинул эту работу в сторону и сказал:
- Это слишком просто.
Павлик не на шутку огорчился.
- Зато здесь, - Саша вновь указал на портрет Мефистофеля, - чувствуется талант!
Павлику была приятна лесть благодетеля. Он теперь был богат и заменит. Но ему так не хватало Динары…
Саша еще раз похвалил художника и уехал на очередную деловую встречу…
- Пиши, пиши как можно больше, мой юный друг, - шептал себе под нос довольный Саша. – Ты прославишь моего Повелителя, прославишь Его…
А Павлик этим вечером поехал к Динаре. К черту все! Он не мог больше жить без нее ни минуты!
Павлик долго стоял у ее квартиры. Ему никто не открывал.
«Где же она, моя любимая?» - думал он, так и не дождавшись ее.
Всю ночь он творил. На полотне угадывались уродливые фигуры мертвецов, вставших из своих могил. Павел смотрел на эту работу и ненавидел себя. Ведь он хотел нарисовать Динару! А как она выглядит? Забыл! Ее обнаженный портрет он недавно отослал ей по почте. Получила ли она его?..
Утром Павлик вошел в кабинет своего покровителя и, увидев на столе разложенные работы, воскликнул:
- Это все ерунда! Я могу рисовать самые страшные картины в мире! И мы на этом заработаем сумасшедшие деньги! Я докажу Динаре, что я настоящий художник и своим талантом могу добиться богатства, славы, почестей. И вот увидишь, Саша, я буду великим!
- Да, Павлик, ты станешь великим художником! Нарисуй такие картины, от которых ужаснутся смертные!
Павел смотрел на него горящими глазами:
- Я буду работать каждую ночь. Я могу творить в самых разных манерах! Я не терял времени, я учился. Пойми! Сейчас для меня самое главное – деньги!
Павлик нервно расхаживал по кабинету, поглядывая на свои последние работы.
- Я смогу лучше! Вот увидишь! – пылко произнес он.
…Спустя несколько дней Саша протянул художнику конверт с двадцатью пятью тысячами долларов. Глаза Павлика вспыхнули от радости, он чуть было не запрыгал как ребенок:
- Я сейчас верну вам долг и у меня еще останется! Куплю машину и…
- И сядешь за новую работу, - закончил Саша. – Мои клиенты ждут от тебя новых шедевров! Денег будет столько, что всю жизнь ты проживешь, катаясь как сыр в масле!
Павел молчал.
- Вот и хорошо, что ты согласен, - подхватил Саша, доставая из черной кожаной папки бумаги.
- Что это? – спросил Павлик.
- Заказы, мой друг, заказы!
- Да, конечно, - кивнул Паша, а сам уже жадно вглядывался в них. Спустя минуту он спросил: – Бесы в ночи? Адский огонь на Земле? Бездна разврата?.. Неужели ЭТО сейчас в моде?!
- Спрос есть, осталось дело за тобой, - загадочно улыбнулся Саша…